Zemstroyplan.com

Стальной, кирпичный и стеклянный
Сетями проволок обвит
Ты чарователь неустанный,
Ты нестареющий магнит.

В.Брюсов

Это было сказано о городе на рубеже прошлого и позапрошлого веков. Странно считать ХХ век прошлым, еще удивительнее находить в сегодняшней ситуации черты переходного периода рубежа ХIХ и ХХ веков. Город по-прежнему в центре внимания.

В 1896 году Я. Тугенхольд писал: «Город, пленяющий русскую музу от «Медного всадника» до «Коня Бледа», от «Невского проспекта» до «Незнакомки», в последние годы стал доминирующим мотивом нашего искусства, создал своих поэтов и художников, исторг гимны и проклятья… Правда, в известном смысле, все мировое искусство есть продукт городской культуры… Города старого искусства превратились в города-музеи…

На смену им в дыме и грохоте пришел город современный, город фабрики и вокзала, промышленности и науки — город капиталистический и космополитический».
В ХХ веке город появился и в науке. Специалисты, называвшие себя градоведами, считали изучение города чертой времени. В 20-е — 30-е годы в советских школах в рамках занятий по краеведению изучали «город» и «родной город». Проводились экскурсии, печатались популярные брошюры о городе вообще, о советском городе, о городе будущего.

Иван Гревс, историк, профессор санкт-петербургских высших женских курсов, предшественник современных урбанистов, преподавал на рубеже веков средневековую историю. Он вел, как он называл, «семинарии». Участники семинаров изучали историю, культуру, топографию города, учились «вживаться в душу города». Затем они проходили практику в Италии, посещая великие города Возрождения, изучая, «вчувствуясь» в них. Вот названия его публикаций: «История и жизнь города», «Город — живой собирательный организм», «Городской ландшафт».

На рубеже 20-х — 30-х годов произошел переход от градоведения к градостроению. Его, возможно, предугадывал В.Н. Семенов, будущий главный архитектор Москвы и руководитель института градостроительства Академии архитектуры. В 1912 году в книге «Благоустройство городов» он писал: «Городская планировка стала общественной потребностью и из искусства, которым интересовались некоторые, стала наукой обязательной для всех, превращаясь в общественную науку».

В начале 30-х, несмотря на перемены в социально-экономической и общественной жизни, отдалявшие Россию от остального мира, в науке и искусстве еще продолжался плодотворный обмен идеями. Затем началось размежевание в градостроительной науке.

Урбанистика, т.н. «буржуазная» наука о планировке города, была признана неприемлемой для советских градостроителей. При этом термин «градоведение» исчезает из обихода, так же, как и изучение «города» из школьных программ. Из всех аспектов, связанных с городом, наибольшее значение приобретает строительство новых городов, осуществляемое государством.

В практике градостроительства на первое место выходят функциональные проблемы, связанные с размещением промышленного производства, в градостроительной теории — проблема ансамбля.

Социально-экономические преобразования конца ХХ века вызвали изменение градостроительной политики, усугубленные завершением процесса промышленной урбанизации в России в рамках мирового процесса. Сфера градостроительства сузилась до решения «камерных» задач, а в градостроительной науке стала совершенно очевидной потребность в целостном подходе. Это и комплексные междисциплинарные исследования, чем занималась отвергнутая, чуждая идеологически, урбанистка и подход к городу как единому целому, как феномену.

Несмотря на многолетнее бурное развитие градостроительной науки, назрела потребность в обращении к градоведению. А.Э. Гутнов выразительно писал об этом: «Накоплена и продолжает разрастаться огромная сумма разнородных эмпирических знаний о городе. И хотя это позволяет получить, буквально, поэлементарную инвентаризацию города, до сих пор нет ответов на простые вопросы о том, каково его строение и как он развивается в пространстве и времени».

Еще в советское время в качестве антитезы целостному подходу к городу как системе появился средовый подход. Он позволял решать прикладные градостроительные задачи «снизу», непосредственно на уровне человека-потребителя, в отсутствие теории. Средовый подход демократичен, он предполагает оценку среды обитания.

К.Линч, американский теоретик, предложил отказаться от традиционных профессиональных приемов в оценке городской среды. Он считал прямое восприятие человеком своего окружения — главным критерием его ценности. Книги Линча «Образ города» и «Совершенная форма в градостроительстве», базирующиеся на «человекоцентристском подходе» (Н.А. Иконников), были переведены на русский язык с 20-летним опозданием, опубликованы в 80-е годы и пользовались большой популярностью.

Вживание, вчуствование в душу города (Гревс), прямое восприятие и оценка среды (Линч) имеют общую методологическую основу. Они предполагают восприятие города через призму субъективного и эмоционального. Частные, личные впечатления, несмотря на их субъективность, в сумме дают целостную оценку, которая может быть понята и востребована профессионалами.

Самарской архитектурно-строительной академией была предпринята попытка сформировать в учебном процессе целостное представление о городской структуре и городском образе жизни через непосредственное личное восприятие. Студенты архитектурного факультета, группа 203 (мастерская Т.Я. Ребайн, С.Ф. Васильчиковой, Д.Ю. Храмова) в рамках реферата «Мой город» рассмотрели следующие положения:

1. Личный город:
— мой дом;
— путь от дома до института;
— точки посещения в городе.

2. Город Самара в целом:
— центр города;
— самое главное место в городе;
— символ города;
— самые престижные районы города;
— трущобы.

3. Исторический район города:
— границы исторической зоны;
— историческое ядро;
— оценка проводимой реконструкции;
— предложения по реконструкции исторической зоны.

Несмотря на то, что студенты-архитекторы знакомы с традиционной профессиональной постановкой проблем, затронутых в реферате, их личный опыт, вкусы и эмоциональная окраска дают живую динамичную картину жизни города.

Марина Романова :

Маленький город со странно перемешанными улицами. Он один из сотни таких же серых нефтехимических городов, которые живут ради заводов, даже не замечая «химии» в воздухе. В ранние утренние часы он напоминает муравейник: почти все трудоспособное население отправляется на заводы. Когда весь шумный людской поток растворяется в автобусах, и без того серые улицы становятся еще более холодными и мрачными.

Единственное место, где никогда не замирает движение — это центральная улица. Она живет как бы своей жизнью.

Мне очень повезло — я живу на самой последней улице Новокуйбышевска, на мне как бы заканчивается город… Если пораньше выйти погулять с собаками, можно встретить дятла.

Аня Захарченко:

За свою жизнь мне не раз приходилось переезжать с места на место, в детстве я жила в «старом городе», в районе Хлебной площади. Знала там каждый дом, каждый двор. Когда я переехала к мужу в благоустроенную квартиру в престижном доме, я поначалу ужасно тосковала по своему старому дворику, по соседям, тишине и пению птиц. Но комфорт победил ностальгию, и я поняла, что в городе есть много прекрасных мест, о которых я даже не догадывалась. Теперь мое самое любимое место в городе — район улицы Полевой, Молодогвардейской и Невской. Здесь чувствуешь себя цивилизованным человеком. В этом районе живут люди успешные, редко попадаются плохо одетые, опустившиеся, пьяные. Чтобы выйти из дома и спуститься в ближайший магазин, обязательно приводишь себя в порядок, что в «старом» городе обычно не делается. Буквально, в тапочках и бигудях женщины ходят в магазин.

Сейчас мы сняли отдельное жилье в районе проезда Масленникова и Московского шоссе, и я чувствую себя совершенно оторванной от центра, хотя место вполне благоустроенное. Я не видела нигде столько неблагополучных детей, даже местные «ханыги» кажутся более агрессивными. Здесь нет даже приличного парка, хотя много зеленых насаждений. Мы с дочкой выходим погулять только, когда светло, и никогда — вечером.

Ольга Панарина:
Самое любимое место для меня — это ул. Мичурина в районе «Аквариума» и пересечения с ул. Осипенко.

Эта территория — квинтэссенция города как живого активного организма. Здесь есть все: скопление машин и людей, офисные, торговые и развлекательные центры, телеграф, библиотека, архив. Каким-то непостижимым образом сюда вписаны жилые дома и есть место для отдыха — спуск по улице Осипенко до проспекта Ленина.

Марина Романова:

В последнее время одним из самых любимых для меня мест стал маленький уютный уголок на Самарской площади, где стриженый кустарник заботливо обегает по периметру сравнительно небольшой асфальтовый квадрат.

Плотная полоса деревьев создает ощущение оторванности от города, чему мешает лишь шум автомобилей и периодически пробегающий трамвай.

Мария Вишнева:

Самое главное место в городе — площадь Куйбышева. Именно здесь происходят все крупные и важные мероприятия. Я даже не представляю, кто возьмется реконструировать эту площадь. Нельзя, чтобы нарушилась значимость и пространство площади. Она и привлекает большими размерами и какой-то надменностью.

Н.М.:

Архитектурные сооружения Самары лучше всего воспринимаются именно с реки. Она обобщает и объединяет весь центр в художественно единый ансамбль. Этот узнаваемый во всём мире вид является визитной карточкой города. Недаром его фрагменты встречаются в значках и логотипах различных самарских фабрик и даже на конфетных обертках. Ансамбль Самарской площади является как бы центральной частью пейзажа, воспринимаемого с Волги.

Марина Романова:

Ненавижу общественный транспорт!!! Порой, кажется, что весь мой день состоит из дороги в институт и обратно, так как больше ни на что не хватает времени, вернее сил. Пожалуй, только в автобусе начинаешь по настоящему понимать, что человек действительно существо социальное. Только в автобусах можно научиться так ненавидеть окружающих. Только в автобусах можно услышать столько новостей, сколько не способно выдать никакое «Время», и ничто не дает ощущения такой полноты жизни, как высвобождение из автобусного фарша.

Юлия Денисова:

Автобус для нас, жителей района Красная Глинка, не только средство передвижения, связывающее наши «деревни» с цивилизацией города, но и главное место общения и получения информации обо всех новостях нашего района. Часть пути на автобусе проходит в лесной зоне. И это становится особым промежутком времени, когда в автобусе настает тишина, никто не ругается. Особенно красив лес осенью: каждый день едешь и видишь, как осень меняет свои краски. То же происходит и весной. Лишь здесь можно заметить зеленоватую дымку над лесом. Зимой едешь, когда уже или еще темно. Стекла заморожены, ничего не видно. Автобус превращается в освещённое помещение, где все спят. Представляете, полностью спящий автобус или поющий, как это бывает по праздникам? Лес становится разделительной чертой между домом и службой. И как бы ни хотелось соединить город и Красную Глинку, сделать их связь сильнее, отказаться от этого чуда природы невозможно.