Художественный музей: новая жизнь здания волжско-камского банка
В жизни любого музея значительное место отводится дому, в котором он располагается. Историческое прошлое этого дома, его мемориальное значение, художественное оформление фасада и интерьеров, объем экспозиционных площадей и фондов, техническая оснащенность — все это без исключения является первостепенным. Историческое здание, в котором располагается такой сложный организм, как музей, далеко не сразу проявляет свои особенности. Лишь через несколько лет эксплуатации становятся видны все его достоинства и недостатки.
Не стал исключением и наш музейный дом, вместивший в конце 1989 года художественные коллекции русского и зарубежного искусства, а также искусство стран Востока. До переезда в новое здание музей буквально ютился на небольшом пятачке в театре оперы и балета. В нем можно было экспонировать только небольшую часть — около 4% — всей коллекции, преимущественно русское искусство, что существенно снижало ценность большого собрания.
Вопрос о новом помещении и соответственно расширении возможностей показа коллекции ставился перед партийными и советскими органами власти неоднократно, но решился он только в годы перестройки.
В марте 1989 года Самарскому художественному музею было передано здание бывшего городского комитета партии.
Построенный на главной торговой улице города — Дворянской — в конце 70-х годов небольшой двухэтажный дом принадлежал купчихе Марии Захаровне Курлиной (1845 — после 1917)*. Она сдала его первый этаж в аренду Д.Н. Гиршфельду под магазин готового платья «Дрезден», и второй этаж — отделению Волжско-Камского банка. Это здание, в 1913 году приобретенное у нее банком, было основательно перестроено. Оно стало трехэтажным, в нем появились двухсветный операционный зал, парадная мраморная лестница и большое количество кабинетов. Изменившаяся к тому времени мода диктовала постройку в стиле неоклассики. Перестройка была осуществлена с 1913 по 1915 год по проекту архитектора В.И. Якунина**, жившего тогда в Самаре. После реконструкции это величественное здание на Дворянской улице стало одним из самых красивых в Самаре.
В экстерьере и интерьерах здания, где причудливо сочетаются два стиля — модерн и неоклассицизм, — впервые в Самаре была применена металлизированная под бронзу майолика. В этой технике выполнены декоративные вставки, капители и скульптурный фронтон на фасаде. В интерьере, в холлах 1 и 2 этажей, — майоликовые капители и основания колонн.
Металлизированная керамика для строящихся в это время зданий Волжско-Камского банка в Самаре и Ростове-на-Дону была выполнена в керамической мастерской Гольдвейн-Ваулина в Петербурге***. Эта мастерская выполняла в майолике и большие барельефы, и отдельные фигуры. Работали в ней выпускники Академии художеств, среди которых был известный скульптор Л.Т. Матвеев. В сюжете декоративного фронтона, увенчавшего здание банка, использованы обычные для таких зданий символы богатства и процветания.
В лепном декоре интерьеров также была использована символика, связанная с банком, например, символический жезл бога торговли Гермеса — кадуцей, обвитый змеей.
В 1917 году в здании бывшего банка проходила выставка известного поэта-футуриста и художника Давида Бурлюка. С этой выставки в коллекцию музея попали три его работы. В этом же году с докладом «Лицо левой литературы» в нем выступал Владимир Маяковский.
В октябре 1918 года здание банка занимают губком и горком ВКП(б). 8 октября того же года там располагается общегородской клуб коммунистов.
Когда организация — неважно, музей это, гостиница или магазин, — располагается в памятнике архитектуры, на первом месте всегда стоят вопросы охраны архитектуры. В этом случае здание диктует свои непреложные условия, которые новые владельцы не вправе нарушать. Особенно сложно располагать в историческом здании музей. Между архитектоникой залов и музейной экспозицией вначале возникают очень непростые взаимоотношения. Крайне редки случаи полного слияния экспозиционных и архитектурных проблем. Чаще бывает наоборот.
Художественному музею, пожалуй, повезло. Дом, который он получил, как нельзя более подходил для музейных задач. Потребовалась лишь небольшая реконструкция залов, не связанная с какими-то радикальными перестройками, например, на втором этаже необходимо было создать сквозную экспозицию русского искусства от XVIII до XX века, что потребовало анфилады залов. В каких-то случаях объединялись две или три комнаты, например, для зала искусства Японии на третьем этаже. Эти задачи были выполнены без нарушения архитектурных основ всего здания. Этот дом, построенный в самом начале ХХ века, органично принял в свое архитектурное пространство искусство XVIII — ХХ веков. Подлинность — вот главное чувство, которое испытываешь, переступая порог нашего музейного дома. Музей стал хранилищем времен истории, культуры.
Если конкретно говорить о произведениях искусства, то они не сразу привыкли к новому месту, к новому микроклимату. Долгие годы (с 1937 по 1989) картины находились в чрезвычайно сухом (зимой) и жарком (в летнее время) помещении Дворца культуры. Построенное в советские годы, это здание не имело таких толстых стен, какие были в помещении бывшего банка. И ориентировано здание дворца хуже — только на восток и запад. В летнее время большая заасфальтированная площадь перед дворцом раскалялась и напоминала сковороду. В здании были необычайная сухость и высокая температура.
После переезда картины долго привыкали к новым условиям. Произведения даже «переболели» — на некоторых картинах (например, Пескова, Ярошенко, Нестерова) началось активное шелушение красочного слоя. Пришлось проводить срочные реставрационные работы. Осенью и весной, т.е. до и после отопительного сезона, в период повышенной влажности на некоторых полотнах появляется волнообразная деформация холстов. Это тоже не способствует их сохранности. Но в целом микроклимат нового здания лучше. Кирпичные стены толщиной около метра хорошо держат температуру и влажность. Здание «дышит» также за счет сохранившейся естественной вентиляции. Сухие подвалы защищают его от перенасыщенной влагой почвы, так как мы располагаемся рядом с Волгой.
Музейные фонды расположены на всех этажах, даже в подвале, куда мы поместили фонд мебели. Это очень важный момент, так как традиционно музейщики боятся подвалов. Не нужно забывать, что это банковские подвалы, построенные специально для банковских нужд и поэтому максимально защищенные от влаги.
Самарский художественный музей (улица Куйбышева, 92)
Надо сказать, что и этот новый музейный дом становится тесным. В последние 9 лет мы активно приобретаем экспонаты еще для двух филиалов — в музей культуры старой Самары (Дом-музей Шихобаловых) и в музей Васильевых. Это в основном мебель, поэтому экспонаты занимают много места. Но также остро не хватает кабинетов для сотрудников, уже не хватает места в фондах новым поступлениям. Коллекция быстро растет. Только в прошлый (1997), юбилейный, год коллекция увеличилась на тысячу экспонатов. Это произошло за счет многочисленных даров.
Используя памятники архитектуры под музеи, мы тем самым спасаем и памятники, и музеи, которым нужны старые особняки. Такой симбиоз — самый благоприятный из всех возможных.
*Автор благодарит сотрудника музея В.Н. Вострикова за предоставленные им неопубликованные материалы по истории здания Волжско-Камского банка.
**После 1917 года Владимир Иванович Якунин уехал из Самары в Петербург.
***Владимир Володин. Самара, музей, художники. Воспоминания и исследования. Самара, 1997. С. 40-41.
