Zemstroyplan.com

Накануне революции в Самарской губернии действовало 19 монастырей: 7 мужских и 12 женских. Монастырские комплексы представляли собой вполне сложившиеся архитектурные ансамбли, украшавшие наш край. В их формировании принимали участие известные архитекторы и инженеры.

По декрету от 20 января 1918 года об отделении церкви от государства имущество всех монастырей подлежало переходу в народное достояние.

В Самарской губернии национализация имущества монастырей была приостановлена Комучем, отменившим все декреты советской власти, в том числе декрет об отделении церкви от государства. Только в декабре 1919 года губернская комиссия по отделению церкви от государства сообщила, что церковные и монастырские земли губернии переданы в ведение земельного отдела, а монастырские постройки — в ведение жилищного отдела.

На этом первом этапе национализации монастыри не были окончательно уничтожены: монастырская собственность становилась общенародным достоянием, но монашествующие продолжали жить на старых местах и вести в основном прежний образ жизни. Нередко монашествующие «реорганизовывали» свои обители в трудовые артели и общины.

Но к концу 20-х годов, когда был взят курс на сплошную индустриализацию и коллективизацию, монастырские артели с их хорошо отлаженным хозяйством становятся своего рода раздражителями на фоне разваливающихся бедняцких коммун и артелей. Начались ликвидация монастырских артелей и общин и присвоение их имущества.

Таким образом, к весне 1929 года был закончен второй этап национализации, результатом которого явились насильственная ликвидация монастырских артелей и общин и передача всего их имущества, в том числе культовых сооружений, в распоряжение местных отделов советской власти. Это привело к гибели и разорению множества архитектурных ансамблей. И если иконы, книги и другие памятники культуры, созданные в русле православной культурной традиции, можно было, хотя и в очень ограниченном количестве, сохранить в музеях и частных хранилищах, то храмовые здания менее других памятников культуры были способны адаптироваться к новой реальности самостоятельно и безболезненно, что определялось тремя основными моментами:

• специфичностью выполняемых функций, не позволяющей в условиях наступления тоталитарной идеологии воинствующего атеизма ни сохранить их (за немногими исключениями), ни приспособить к новым условиям;
• специфичностью конструктивных и композиционных особенностей, выражающейся в преобладании нерасчлененных, трудно обозреваемых зальных пространств, затрудняющем их приспособление для других целей;
• специфичностью внутреннего убранства, не приспособляемого ни для каких иных функций и быстро гибнущего при отсутствии надлежащих условий.

Сохранность и современное состояние монастырских комплексов находятся в прямой зависимости от способа их эксплуатации в советское время, от того, какие организации и учреждения размещались и размещаются до сих пор в стенах бывших монастырей. Это подтверждают материалы историко-этнографической экспедиции под руководством Т.И.Ведерниковой, которая в летние месяцы 1993-1996 гг. работала на территориях бывших монастырей Самарского края.

Памятники градостроительства являются базовыми, основными при определении границ заповедной и прочих охранных зон города. Из-за того что в Самаре они не выявлены и не значатся в списках, неправильно составлены схемы охранных зон, проведены границы заповедной зоны: самая древняя, наиболее интересная для туристов в композиционном отношении территория вообще не вошла в состав охраняемых территорий.

У нас странное отношение к уже выполненным работам. Так, многие градостроительные и архитектурные объекты, выявленные Е.Ф. Гурьяновым как памятники, не числятся в списках памятников. Лучшего же опубликованного исследования историко-градостроительного комплекса Самары на сегодняшний день нет. В других исторических городах существует правило: даже те объекты, которые любят рисовать художники, включаются в списки. Не говоря уже об объектах, описанных в литературных произведениях.

Мы продолжили работу по выявлению памятников градостроительства и пришли к удивительным открытиям: следы древних планировок были закреплены при дальнейшем развитии Самары и дошли до наших дней. Стали очевидными границы крепости 1586 года, земляного замка и укреплений 1706 года, местоположение церквей и центров слобод. Мы нашли и фрагменты застройки дорегулярной Самары, и дома, которым за 300 лет. Нас обвиняют в том, что поиск ведется путем опроса жителей (изустных сведений) и визуального анализа. Но известно, что более 70% сведений архитекторы-реставраторы получают именно из визуального осмотра объекта. Так, известен метод определения возраста сооружения по кирпичной кладке, по типологическим признакам, сравнительному анализу древних сооружений.

Галина Рассохина

Как правило, в первые годы после ликвидации монастырей на их территориях размещались тюрьмы и трудовые колонии для беспризорников или психиатрические больницы. Этот процесс не обошел стороной и монастыри Самарского края. Так, в конце 20-x годов трудовые колонии были устроены: в Сызранском Сретенском женском монастыре, в Старо-Костычевском Смоленском женском монастыре, в Спасо-Преображенском единоверческом мужском монастыре, в Ключегорском Казанско-Богородицком женском монастыре, в Раковском Свято-Троицком женском монастыре Самарского уезда.

Тюрьмами в конце 20-х — начале 30-х годов стали: Николаевский Вознесенский женский монастырь, Бузулукский Спасо-Преображенский мужской монастырь, Бузулукский Тихвинский женский монастырь.

Со временем, когда идея трудовых колоний себя окончательно изжила, а советская власть, уже имея некоторый опыт в использовании монастырских комплексов, убедилась в невозможности приспособить их в силу конструктивных и композиционных особенностей без сколько-нибудь значительных капиталовложений для каких-либо других, нерелигиозных целей, начинается их массовое уничтожение.

Именно в 30-е годы были уничтожены архитектурные комплексы Сызранского Сретенского женского монастыря, Старо-Костычевского Смоленского женского монастыря, Николаевского Вознесенского женского монастыря, Чагринского Покровского женского монастыря, Свято-Троицкого женского монастыря Бузулукского уезда, Мойского Свято-Троицкого мужского монастыря Бузулукского уезда, Самарского Николаевского мужского монастыря.

Монастырские комплексы, избежавшие этой участи и дожившие до наших дней, имеют разную степень сохранности.

Лучшую, по сравнению с другими, сохранность имеет архитектурный комплекс Бузулукского Спасо-Преображенского мужского монастыря. Все культовые постройки, кроме колокольни, сохранились до настоящего времени, но, к сожалению, имеют совершенно другое применение. Более 40 лет территорию монастыря занимает колония строгого режима для несовершеннолетних преступников. Бывшие кельи преобразованы под классные комнаты и спальни, храмы — под всевозможные мастерские, в монастырской трапезной располагается пищеблок для заключенных. Хорошо сохранившаяся монастырская стена в несколько рядов обтянута колючей проволокой. Сейчас она выполняет противоположную функцию — защищает не внутреннюю территорию от внешнего мира, а внешний мир — от находящихся за стеной преступников.

Монастырь окружали Атаманские горы. На склоне восточного хребта, прилегающего к территории бывшего монастыря, существовал пещерный скит, устроенный по принципу пещер Киево-Печерской лавры: все пещеры соединялись сводчатыми галереями, выложенными кирпичом и камнем. Над пещерами в 1903 году был построен Скорбенский храм с колокольней. В пещеры вели два входа — один из бывшего каменного храма на территории монастыря (вход этот залит бетоном во избежание побега из колонии), а второй вход в пещеры вел из храма, построенного над пещерами. Храма уже нет, остался только спуск в пещеры в виде обложенного кирпичом колодца, но и он засыпан землей. Поэтому сказать что-либо о сохранности пещер в настоящее время не представляется возможным.

Достаточно хорошо сохранился внешний вид зданий и сооружений Бузулукского Тихвинского женского монастыря, он находился в центре г.Бузулука, и, по-видимому, это обстоятельство помешало разместить на его территории на долгое время тюрьму. Уже в конце 30-х годов монастырскую территорию занимает автохозяйство, и в бывших храмах до сих пор располагаются гаражи и авторемонтные мастерские. Все каменные здания на сегодняшний день имеют хорошую наружную сохранность. Внутри все они перестроены, вверху побелены, а внизу покрашены масляной краской. Роспись стен обнаружить не удалось. Частично сохранились монастырская ограда и монастырское кладбище.

Одной из задач опорного плана, проекта охранных зон памятников истории и культуры было показать, где есть застройка, которую надо сохранить, и где та, от которой можно избавиться безболезненно для архитектурного облика города. Рекомендации заложены по этажности, по конфигурации, поскольку есть определенные границы усадеб, морфология кварталов. А получается так: имея информацию о том, что на участке находится ветхий фонд, производят снос, а рядом стоит памятник, прекрасное произведение архитектуры, искусства, которое продолжает ветшать. Вопрос в том, что все это должно решаться комплексно. В Москве отвод производится таким образом: если предоставляется площадка под новое строительство, то, естественно, даются и “обременяющие” документы на реконструкцию, реставрацию, на участие в прокладке инженерных сетей. И все это сразу обсчитывается, ПДП делается на квартал.

Потеря структуры – это то же самое, что и потеря лица города. Ведь посмотрите, что мы имеем… В квартале улиц Садовой и Ленинградской нам удалось добиться, чтобы дома строили 4-5-этажные. Причем они идут внутри квартала, вторым планом и, по сути дела, возведены на месте бывших сараев, кладовых и соответствуют морфологии, первоначальной структуре квартала. Но здания-памятники, которые идут по красной линии — вся эта строчка, — оставлены на вымирание. А ведь проблема решается элементарно. В наше время люди ищут, где можно построить коттедж на территории старого города. Есть, к примеру, здание двухэтажное неподалеку от того же Покровского собора. Человеку, обладающему финансовыми возможностями, говорят: мол, будь добр, отсели людей, реконструируй здание, отреставрируй фасады, и после этого оно перейдет в твою собственность. Такой политики, однако, не ведется, хотя это нами неоднократно предлагалось и объяснено на всех уровнях.

Наталья Хлебникова

Архитектурному комплексу Ключегорского Казанско-Богородицкого женского монастыря «посчастливилось» меньше — он не был занят под советские учреждения, т.к. располагался в глухой, малонаселенной местности, в 70 верстах от уездного города Бузулука, вдали от больших дорог. Со временем почти все постройки обветшали и превратились в руины. Хорошо сохранилось только двух- этажное кирпичное здание бывшего трапезного храма, который использовался и используется под сельмаг.

Всю территорию Средне-Никольского единоверческого женского монастыря в советское время занимал административно-культурный центр колхоза, и, как следствие, все постройки, дошедшие до нашего времени, имеют удовлетворительную сохранность. Особенно хорошо сохранились каменный монастырский храм (стиль неоклассицизм), в котором до недавнего времени размещался клуб, и двухэтажный дом настоятельницы, занимаемый прежде колхозным правлением. После развала колхоза в конце 80-х — начале 90-х годов все здания пустуют, и, если останутся бесхозными, очень скоро будут утрачены и эти памятники монастырской архитектуры.

Комплекс Спасо-Преображенского мужского монастыря до 1927 года был занят под колонию для беспризорников, а с 1927 года по настоящее время эту территорию занимает пансионат «Пугачевский». От монастырских построек сохранились два частично построенных корпуса и полуразвалившаяся часовня.

На территории Нижне-Воскресенского мужского монастыря в настоящее время располагается психиатрическая больница. О бывшем монастыре напоминают один из корпусов и часть монастырской стены из известняка. От монастырского кладбища остались лишь фрагменты каменных надгробий, сваленные в овраг.

От монастырей г. Сызрани и Сызранского уезда до наших дней сохранились постройки Сызранского Вознесенского мужского монастыря и Кашпирского Симеоновского Благовещенского монастыря. Последний был упразднен еще в 1764 году, а бывшая монастырская церковь была обращена в приходскую и просуществовала до 30-х годов ХХ века. Но до сих пор, будучи в полуразрушенном виде, храм оставляет неизгладимое впечатление мощной кладкой стен из красного кирпича, высокохудожественным рисунком кованых решеток на шестиугольных окнах верхнего яруса и прекрасно сохранившимися внутри фресками.

Церковь имеет живописное местоположение. Она стоит на возвышенности, которую с трех сторон окружают как бы стерегущие святыню горы, покрытые зеленью и цветами, а с четвертой стороны — необозримая ширь Волги.

Несмотря на значительную удаленность от населенных пунктов (более чем на 10 километров), к полуразрушенной святыне до сих пор протоптана тропа, сюда до сих пор приходят люди.

Оба храма Сызранского Вознесенского мужского монастыря с 1933 года, после его ликвидации и закрытия храмов, стал арендовать завод пищевых концентратов. Один из них использовался в качестве гаража, а другой был отдан под заводской клуб. В 70-е годы оба храма были превращены в сырьевые склады.

В 1994 году территория бывшего монастыря со всеми сохранившимися на ней постройками была возвращена епархии. Началось восстановление Вознесенского монастыря.

24 июня 1996 года Вознесенский храм был освящен епископом Самарским и Сызранским Сергием, и в нем начались богослужения. В настоящее время завершается ремонт братского корпуса, где проживает наместник с небольшим числом первых послушников монастыря. В самой церкви отделочные работы уже завершены, осталось расписать стены. Полностью сохранилась каменная монастырская ограда, построенная в 40-е годы XIX века в стиле ампир, по традиции она с башнями, но декоративного назначения. Облик монастырских корпусов отражает зодчество периода русского классицизма, подлинных образцов которого в крае остались единицы. Из четырех монастырских комплексов г.Самары и Самарского уезда, включая архиерейский дом, полностью не сохранился ни один.

Как уже упоминалось выше, все сооружения Самарского Николаевского мужского монастыря были разрушены в конце 20-х — начале 30-х годов. Из камней Николаевского собора, построенного в 1912 году по проекту самарского архитектора А.А.Щербачева в византийском стиле и разрушенного в 1930 году, была построена фабрика-кухня завода им. Масленникова в конструктивистском стиле (в виде серпа и молота). Сейчас на бывшей монастырской территории располагается военный госпиталь. О монастыре сегодня напоминают только каменные ворота, оформлявшие центральный вход в обитель. Единственной постройкой, сохранившейся от скита архиерейского дома, является летний архиерейский дом, в котором в 1992 г. была открыта Иоанно-Предтеченская церковь.

После закрытия Раковского Свято-Троицкого монастыря в его зданиях размещались: колония для беспризорников, педагогический техникум, госпиталь для инвалидов войны. Сейчас там располагается психоневрологический интернат. Из трех храмов монастыря не сохранилось ни одного. От монастырских строений остались только два каменных жилых корпуса (в одном из них находилась каменная домовая церковь), некоторые хозяйственные постройки и колодец «Монастырский».

Архитектурный ансамбль Самарского Иверского женского монастыря был украшением г.Самары и оформлял лицо города со стороны Волги, но, к сожалению, не пощадили и его. Первым был закрыт каменный двух-этажный трапезный храм во имя Иерусалимской Божией Матери. Уже в 1925 году здание этого храма занял клуб водников. В 1929 году было принято постановление президиума крайИКа о закрытии трех церквей на территории Рабочего городка (так стала именоваться бывшая монастырская территория). Одну из них — Иверскую — отдали под клуб металлистов, другую — Казанскую — под деточаг «Водосовета», а в третьей — Успенской — разместился гараж общества «Транспорт». А уже в 1930 году Успенский собор был взорван. Он располагался на самом гребне волжского берега и являлся украшением не только монастыря, но и всего города. В 30-е годы была окончательно разрушена и снесена 65-метровая колокольня, оформлявшая главный вход в монастырь. Таким образом, к началу 30-х годов архитектурный комплекс монастыря утратил две основные доминанты.

Большинство жилых корпусов монастыря заняты под квартиры рабочими «Водосовета» и рабочими общества «Металлист». В оставшихся корпусах, сильно уплотнившись, проживали до 1929 года монахини.

Со временем здание трапезного храма было передано под Дом науки и техники, а в здании каменного храма во имя Иверской Божией Матери после его перестройки разместилось обувное предприятие.

В 1991 году вновь организованной женской общине было возвращено здание трапезного храма, а в 1995 году — и здание Иверского храма. В 1994 году община получила официальный статус монастыря, а настоятельница матушка Иоанна была возведена в сан игуменьи. И началось возрождение обители. Был отремонтирован и украшен иконами главный храм монастыря — Иверский, разместившийся в бывшем трапезном храме. В нем ежедневно идут службы, а в нижнем этаже, в маленькой келье, читается неусыпаемая псалтырь. Отремонтирована общая трапезная, в которой сестры собираются в праздничные дни. Заново построена колокольня, ремонтируется дом настоятельницы, и начались работы по восстановлению бывшего каменного храма во имя Иверской Божией Матери. Восстанавливается монастырская ограда, озеленяется и благоустраивается территория, отведенная монастырю (пока это только половина той территории, на которой располагался монастырь до революции).

Таким образом, из 19 монастырей, существовавших в крае до революции, восстанавливаются только два. Полностью были уничтожены архитектурные комплексы 7 монастырей, а избежавшие этой участи имеют на сегодняшний день различную степень сохранности. Лучше сохранились те, в которых размещались, а в большинстве и до сих пор размещаются, всевозможные учреждения и организации: дома отдыха, колонии для несовершеннолетних преступников, автопредприятия, склады, административные центры колхозов и т.п. Часть монастырских комплексов, в основном сельских, после изгнания монашествующих так и остались никем не занятыми. Со временем все постройки обветшали и сегодня находятся в руинированном состоянии и нуждаются в капитальном обследовании архитекторов и археологов.

Автор: О.Радченко, к.и.н., хранитель Самарского церковно-исторического музея